Публикации на тему реформирования НАН Украины

Источник: www.investgazeta.net - № 16 за 2005 год.
Дата выхода: 19 - 25 апреля 2005 г.
Автор: Сергей Петрик

«Академия наук — это вторично, это не главное, — встретил меня академик Ярослав Яцкив, член президиума Национальной академии наук Украины (НАНУ). — Сейчас первичны две вещи — понимание властью роли науки в современном обществе, экономика которого базируется на знаниях и информации. И второе — выход из кризиса научной отрасли. А потом уже реформирование Академии наук. Начинать с нее — это начинать не с того конца. Начинать нужно с верхнего уровня».

За 14 лет независимости в стране произошли значительные социальные трансформации. Состоялся переход от централизованной к рыночной экономике. Каждый из нас лично тоже изменился радикально. Только в науке трансформаций как не было, так и нет. Она осталась наукой советского типа, не адаптировалась к рыночной экономике. Хотя начинали хорошо. Был создан соответствующий государственный комитет и государственный фонд фундаментальных исследований. Приняты хорошие законы, но они никогда не выполнялись. Украине, справедливо замечает Яцкив, до последнего времени не везло с властью.

Запад недаром тратит огромные деньги на науку. Соединенные Штаты, например, — более 3% ВВП. А Украина — 0,3% ВВП. И это если не принимать во внимание, какой там ВВП, а какой в Украине.

И теперешняя украинская власть, уверяет Яцкив, и с ним согласится, наверное, любой ученый, не до конца осознает роль науки и технологий в современном мире. Нужно поддерживать науку, говорит академик, намекая, возможно, на то, что новое правительство в бюджете выделило на науку не больше прежнего. А возможно — и на скандальные заявления Николая Томенко, вице-премьера по гуманитарным вопросам, который недавно грозился закрыть Академию наук. Кроме Томенко, кстати, о каких-то конкретных планах по отношению к науке до сих пор не высказался никто из тех, кто возглавляет страну уже почти три месяца.

Но украинские ученые считают, что имеют шанс опять обратить внимание власти на необходимость развития научного потенциала. Они, как и в 1991-м, и в 1994-м, и при каждом новом премьере, пишут предложения правительству и Президенту — что и как менять. Причем наиболее активные научные работники предлагают реформировать, иногда радикально, саму НАНУ.

Академические функционеры не стоят в стороне. Академик Яцкив, например, возглавляет общественную организацию — Украинский международный комитет по вопросам науки и культуры при НАНУ. Он запустил общественный проект «Науке — гражданскую инициативу», и проводит круглые столы, редактирует интернет-сайт, где размещает мнения ученых о будущем науки и НАНУ в частности.

Ученые в основном социально активные люди, а когда дело касается их хлеба — тем более. Они понимают, что или произойдут изменения (надежды на их осуществление возлагаются на сегодняшнюю власть), или науке настанет конец. Поэтому, даже наиболее консервативные академики, которые, как жалуются многие ученые, последние десятилетия бессменно руководят в НАНУ, не против реформ (по крайней мере, ни один не признался в этом) и имеют свои предложения по их поводу.

Ученых мирового уровня в Украине осталось очень мало. Мы потеряли 2/3 людей, работавших в науке. Это наиболее активные научные работники в возрасте 35-50 лет. Начиная с 1991 года, из Украины эмигрировало более 6 тыс. кандидатов и докторов наук. Подготовка одного доктора наук по скромным подсчетам стоит около $100 тыс. Можно посчитать, сколько Украина инвестировала Западу на развитие его технологий.

Если изменения не произойдут в скором времени, то научная масса — не чиновники, которые стали кандидатами и докторами наук, не эти сотни экономистов, юристов, политологов и т. д., а те, кто творит фундаментальную науку — никогда не восстановится.

Ученые говорят, что отраслевая наука в Украине запущена, что науки в высших учебных заведениях тоже фактически нет. НАНУ, которую надо реформировать, еще способна проводить научные исследования высокого уровня, и она должна сосредоточить усилия на развитии фундаментальной науки, без которой нет будущего.

Фундаментальная наука — это и понимание того, что делается в мире, и экспертиза того, что нужно делать правительству и обществу, и настоящее образование, без которого сама наука невозможна. И главное — это базис прикладной науки и разработок, которые дают материальный продукт. Власти надо это понять.

Какие профессии Вы считаете наиболее престижными?* % опрошенных

*Респондентам предлагалось назвать до пяти собственных вариантов ответа

Источник: Центр Разумкова. Опрошено более 2000 респондентов старше 18 лет во всех регионах Украины

Кадровый потенциал науки, %

Источник: Национальная академия наук Украины

Полный текст статьи в PDF формате

Не пройдет и трех-четырех лет, как с Украиной перестанут считаться не только в научном мире, мрачно прогнозирует академик Владимир Семиноженко, говоря о сегодняшнем отношении государства к науке

— Владимир Петрович, конкуренто-способна ли украинская наука?

— Если говорить в целом, то ее конкурентоспособность упала и, к сожалению, продолжает падать. Причем особенно это заметно в наиболее финансово зависимых областях науки, таких, которые требуют приобретения дорогостоящего уникального научного оборудования, реактивов и т. д.

Причина такого падения, в общем-то, ясна — крайне скудное финансирование науки со стороны государства. Причем речь идет не только и не столько о несоответствии уровня заработной платы международным критериям (хотя и эта причина играет важную роль в утечке украинского научного потенциала за границу), но и о приведении оснащения украинских научных организаций к мировым стандартам. Невозможно добиться конкурентоспособности научной продукции в области физики, химии, материаловедения, биологии, работая на оборудовании 70-80 годов прошлого века. И это в лучшем случае.

Мировая наука шагает вперед огромными шагами, и наше отставание становится все более и более заметным. Особенно это касается таких направлений, как физика высоких энергий, микроэлектроника, био-и нанотехнологии.

— Как распределяются финансовые средства, выделяемые на науку? Как проходят конкурсы научных проектов в Национальной академии наук?

— Эффективность распределения средств — это, видимо, самое «слабое звено» и в стране в целом, и в НАНУ в частности. Сегодня при определении базового бюджетного финансирования используются, главным образом, принципы «от достигнутого», т. е. за расчетный показатель берутся показатели прежних лет. Процент конкурсного финансирования непристойно мал. Если по закону он должен составлять в масштабах государства 30%, то фактически мы имеем только считанные единицы. Такой принцип финансирования консервирует стагнацию тех направлений, которые сегодня должны более динамично развиваться по сравнению с другими. Сегодня нужно концентрировать финансы на тех прорывных темах, которые определяют уровень конкурентоспособности не только науки, но и в будущем украинской экономики в целом. Это значит, что биотехнологии, нанотехнологии, функциональное материаловедение и другие современные направления должны иметь значительные финансовые преференции. Конечно же, нужно держать в поле зрения финансирование базовых наук — математики, физики, химии, биологии. Это тот фундамент, на котором строятся любые новые прорывные достижения.

Еще одно, может быть, на первый взгляд, парадоксальное утверждение: сегодня нужно больше помогать сильным... Т. е. институты, которые проводят исследования на более высоком научном уровне, имеют более высокий уровень цитирования научных публикаций в престижных журналах, имеют больший экономический результат — соответственно должны получать и большее финансирование. Сегодня, к сожалению, такой системы мотивации и закономерности нет. Поэтому нужно разработать систему рейтинга институтов и учитывать ее при финансировании — это я могу сказать с уверенностью как руководитель одной из самых больших научных организаций, имея 20-летний стаж руководства в науке.

Обращу внимание на существующую практику распределения средств по целевым конкурсным проектам, которые у нас проводятся. Очень часто комиссии и советы распределяют средства не объективно. При этом финансирование порой получают проекты очень низкого уровня, в то время, когда более достойные остаются без гроша. Для обеспечения целевого финансирования проектов высокого уровня требуется проведение реальных конкурсов при максимальной открытости, прозрачности. Для этого нужно использовать опыт других стран, например, можно в течение ближайших пяти лет привлекать внешних рецензентов из других стран.

— Какое финансирование надо науке?

— Не только государственное. Нужно создать среду востребованности науки, чтобы экономика нуждалась в нашей науке. И это уже задача экономического блока правительства.

За последние два-три года не только ничего не сделано, ситуация даже ухудшилась. Не существует ни государственных преференций, ни налоговых стимулов, ни крупных госзаказов. К тому же не создана рыночная инновационная инфраструктура: нет венчурных фондов, фондов поддержки высоких технологий, государственных инвестфондов, не действует система льготных кредитов. О чем можно говорить, если медицина, которая сегодня двигатель науки и технологий, лишена возможности заказа на медоборудование, разработанное украинскими учеными. Например, мы создали уникальное производство гамма-камер, которое является гордостью страны, но мы до сих пор не уверены, будут ли они закупаться в 2005 году.

В любом государстве наука и высокие технологии развиваются благодаря крупным программам. У нас же в Украине их нет. Отсутствие больших программ и то, что мы сегодня имеем меньше 0,3% ВВП на науку, а должны 1,7%, от государства и минимум столько же от частного сектора — это и есть наш показатель отношения к науке.

Если Украина хочет стать в один ряд с наиболее отсталыми странами, то государство, конечно, может денег на науку не давать совсем. Заманчиво пустить эти средства, например, на реконструкцию сельских дорог, или на повышение социальных выплат. Дыр в бюджете хватит, можно не сомневаться. Однако в таком случае не пройдет и трех-четырех лет, как с Украиной перестанут считаться не только в научном мире.

— Вас устраивает сегодняшняя структура НАНУ?

— В хорошем смысле сегодня Национальная академия наук остается достаточно консервативным учреждением. С одной стороны это не дает Академии наук потерять преемственность между поколениями ученых, создает стабильность, исключает шатание от одной крайности к другой. Но с другой стороны структура НАНУ законсервировалась на уровне 70-80 годов. А ведь жизнь не стоит на месте, приоритеты постоянно меняются. Сегодня мировая наука по сути мультидисциплинарна. Посмотрите, за что сейчас дают Нобелевские премии в области физики, химии, биологии? Именно за исследования на стыке нескольких направлений.

Но на чем бы я хотел акцентировать внимание. Проблемы реформы Академии наук, организации самой академии — это вопросы второго порядка по сравнению с теми реформами, которые нужно провести в экономической сфере и в системе управления наукой в Украине. Реформа НАНУ — проблема самой НАНУ, как самоуправляемой организации. Если говорить об этой части, то реформы должны коснуться новой роли отделений, чтобы они из административных структур превратились в большей степени в научные и экспертные советы. На сегодня складывается вообще противоречивая ситуация — многие научные организации имеют большую широту исследований, а в это время формально институт входит только в одно отделение. Вот и получается, что у нас по тематике ученые разбросаны по разным отделениям, для которых они чужие, а институты в целом закреплены за другими отделениями. Это явное противоречие требует какого-то решения.

Все финансово-административные моменты в работе академии нужно отнести на уровень президиума, так чтобы отделениям осталась роль именно научно-экспертных собраний, в которых дискутируются новые приоритеты. А аппарат академии должен просто выполнять решения президиума, а не подменять его.

Базовое бюджетное финансирование должно идти на выполнение ведомственного заказа и должно покрывать заработную плату без надбавок и премий, содержание материальной базы организации, в первую очередь научных подразделений, оплату коммунальных услуг. Остальные деньги научные организации должны получать на конкурсной основе и распределять их согласно приоритетным задачам — закупать оборудование, повышать заработную плату и т. д.

Важным моментом является необходимость, на мой взгляд, перевода всех сотрудников институтов (включая директора) на контрактную систему работы. При этом контракты должны заключаться на различные сроки в зависимости от ситуации, но не более чем на пять лет. Это позволит более четко проводить в институтах кадровую политику и активизирует научных сотрудников.

— Кто должен заниматься реформированием НАНУ?

— Реформой НАНУ должна заниматься сама НАНУ. Не только академики и члены-корреспонденты НАНУ — я имею в виду именно ведущих ученых, активно выполняющих научные исследования и не понаслышке знакомых с внутренними проблемами украинской науки.

Что касается реформирования науки, то нужно построить систему органов управления в научно-технической сфере в соответствии с экономической стратегией государства. Это и Совет при Президенте Украины, и авторитетный орган центральной власти, который отвечает за всю научно-техническую сферу, и региональная система координации науки и технологий.

Справка

Фундаментальная наука в мире

  В мире насчитывается 281 научная академия и организация ученых, которые занимаются фундаментальной наукой. Наибольшее число академических заведений находится в Европе: в 39 европейских странах насчитывается 52 академии. Наименьшее число их в Африке — 9 национальных академий и одна региональная. В Азии — 24 научные академии, в Латинской Америке и Карибском регионе — 17. В Соединенных Штатах функционируют 25 научных академий, среди которых ключевое место занимает Национальная академия наук, основанная в 1863 году указом президента Линкольна. Двумя годами ранее — в 1861 году — была основана первая в Западном полушарии научная академия на о. Куба, насчитывающая сегодня 167 академиков.

Количество академиков в большинстве стран не превышает 100-200 человек (в Украине 180 академиков, не считая членов отраслевых академий), однако есть страны, где количество обладателей академического звания превышает 500 человек (Бразилия — 572, Мексика — 1000, США — 2350, среди которых 190 нобелевских лауреатов).

В Китае в составе национальной академии наук работают 68 тыс. научных сотрудников и 17 тыс. выпускников университетов, которые распределены среди 110 научно-исследовательских институтов. Для сравнения: в НАН Украины трудится чуть менее 16 тыс. научных работников, среди которых 2418 докторов и 7791 кандидат наук. В 2004 году по всем бюджетным программам академия получила из госбюджета 692,3 млн. грн.

Полный текст статьи в PDF формате

Ученые нашей страны, средний возраст которых перешагнул за 50 лет, прекрасно помнят существовавшую в советской науке цепочку: фундаментальная наука — прикладная наука — производство. Они винят государство в ее развале, но с ним же связывают и последние надежды на перемены

Сегодня у отечественной промышленности нет ни реальных ресурсов, ни побуждений создавать новые технологии. Отсутствие спроса на инновации делает ненужными фундаментальные знания.

За годы независимости количество научных организаций, принадлежащих к заводскому сектору, сократилось на 16% — эта тенденция не отвечает практике развитых стран, где большинство научных организаций — именно в заводском секторе (или, другими словами, секторе компаний). У нас — всего 6%.

Другая тенденция — сокращение количества организаций, исследующих в области технических наук. Одновременно за последние 10 лет более чем в полтора раза выросло число учреждений, занимающихся общественными и гуманитарными науками.

Александр Габович, доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Института физики НАНУ, считает, что отраслевая наука развалилась, потому что она всегда была убога и существовала только для поддержки военно-промышленного комплекса. Она не предназначалась для работы в условиях жесткой конкуренции промышленных товаров, потому и погибла.

Естественные науки, по его словам, были в самом лучшем положении, потому что они конкретны. Если ты химик, то положи через какой-то период на стол вещество или методику, если физик — то теорию явления, предложение к наблюдению эффекта или график, показывающий сам эффект. «Туфту трудно было гнать, — вспоминает ученый. — Хотя в провинциальных педвузах (ныне университетах) ее и тогда гнали. Но определяли научную политику академики, то есть самовозобновляющаяся каста номенклатуры. Множество академиков лишь частично пересекалось с множеством настоящих ученых. Это до сих пор так, и в этом одно из наших несчастий».

«Еще одна причина упадка науки заключается в том, что и привластный слой общества, и простой народ науку не понимают и не приемлют, — считает Габович. — Современное производство, армия, средства массовой информации — это наукоемкие отрасли. От электродоилки до мобильного телефона и современного авиалайнера — все основано на физике, химии, математике. Руководители, которые этого не понимают, сводят Украину к Африке».

Самое работоспособное поколение ученых (30-45 лет) уехало за рубеж или сменило работу, чтобы прокормить себя и семью и поэтому Артем Борискин, кандидат физико-математических наук, научный сотрудник Института радиофизики и электроники НАНУ считает: «Украинская наука практически неспособна решать конкретные прикладные задачи и доводить часто красивые мысли и идеи до результата — технических разработок, прототипов и т. д. Экспериментальная наука исчезает вместе с последними экспериментаторами. 80% оборудования давно и безнадежно устарело и является абсолютно непригодным для проведения современных экспериментов».

Стать открытее, образованнее, богаче…

Академик, член президиума Национальной академии наук Украины (НАНУ) Ярослав Яцкив заявляет, что, прежде всего, нужно проводить политику максимальной открытости нашего общества в научно-технологической сфере: «Мы выиграем больше, чем проиграем, потому что мы больше можем взять из мира, чем дать ему. У нас до сих пор нет нормальных корпоративных компьютерных сетей, которые бы предоставляли возможность работать с мировыми учеными, как работают они. Мы имеем слабомощный Интернет, который не отвечает нуждам высококлассных ученых. Чтобы мы могли пользоваться электронными журналами всего мира, их нужно подписать. И нужно, чтобы наша научная продукция была здесь же, в Интернете».

«Один реферативный журнал — база данных — стоит более $2000, — констатирует Виталий Харченко, ведущий научный сотрудник, заместитель директора по научной работе Института зоологии им. Шмальгаузена НАНУ. — На каком уровне у нас компьютеризация? Какой процент легального программного обеспечения? Какой процент ученых обладает компьютерной грамотностью? Способствует ли государство развитию всего этого? Нет. Вы не можете получить компакт-диск, присланный экспресс-почтой «из-за бугра» на ваше имя, но на рабочий адрес. Для этого институт должен иметь лицензию на право получения компакт-дисков».

Ярослав Яцкив важную роль отводит интеллектуальной мобильности: «Зачем нам гуманитарные институты в 200-400 человек? Нужны мобильные группы, которые бы перемещались. Но для этого надо, чтобы и зарплата была больше, и возможности».

Ученые считают необходимым возродить высокие стандарты в образовании. Александр Габович выделяет несколько причин падения его уровня: «Первая: хорошие дети не хотят идти в науку, они не видят там перспективы роста и материального благосостояния. Так что готовить стало не из кого. Вторая: постарели и ушли на пенсию, а зачастую уехали лучшие преподаватели. Хотя на «стариках» все держится. Вот лет через 5-10 будет полная катастрофа. Третья: нет оборудования, можно готовить только теоретиков, а это гибельный для науки в целом перекос. Четвертая: неумные решения предыдущего руководства высшей школы, которые ограничили число часов в неделю, ввели бакалаврат и магистратуру, якобы в угоду европейцам».

«У нас была прекрасная система образования, может, не демократичная, но правильная, — считает Виталий Харченко. — Ею восторгались мои западные коллеги». Артем Борискин, в свою очередь, полагает: «Наука давно ушла вперед по сравнению с существующими программами». По его словам, большинство молодых ученых — это ученые во втором-третьем поколении. Такая преемственность иногда компенсирует недостатки образования и объясняет хорошую общую базу — эрудированность или научную интуицию. Вместе с тем специальное образование (особенно знание современной техники и технологий) часто практически отсутствует.

Академик Яцкив говорит: «Нужна реформа высшей школы, нужно внедрять академические университеты, хотя бы 10 в Украине, где преподаватель имел бы не 900 часов нагрузки, а как в США — 100-200 часов, а остальное время работал бы со студентами в научных лабораториях».

Говоря о низком статусе ученых, Ярослав Яцкив вспоминает: «Я был академиком Советского Союза — и чувствовал себя могущественным человеком, с хорошей зарплатой. Хотя и сейчас у меня зарплата значительно выше, чем у среднего ученого (зарплата академика НАНУ составляет около 3 тыс. грн. — ред.). А средняя зарплата профессора — около 1 тыс. грн., и только в единственном вузе на всю Украину — Киевском национальном университете платят 1800 грн.».

В НАНУ 180 академиков (как и в большинстве развитых стран, кроме США, где одних нобелевских лауреатов 190), а в фундаментальной науке трудится чуть менее 16 тыс. научных работников, среди которых 2418 докторов и 7791 кандидат наук. В 2004 году академия получила из госбюджета 692,3 млн. грн.

«Причина всех бед науки в Украине — это ее мизерное финансирование», — делает вывод Петр Стрижак, доктор химических наук, старший научный сотрудник Института физической химии НАНУ, почти дословно повторяя высказывания других ученых, опрошенных «Инвестгазетой»: все они считают, что государство должно увеличивать финансирование науки.

Ярослав Яцкив говорит, что задача номер один — разработать долгосрочную стратегическую программу выхода науки из кризиса. Она должна включать несколько составляющих: развитие интеллектуального потенциала нации, интегрирование сфер науки и образования, а также расширение взаимосвязи научно-исследовательской сферы с промышленными и предпринимательскими структурами. Для этого, в первую очередь, надо реформировать систему управления наукой и ее финансирования.

По мнению науковедов, надо оптимизировать финансирование трех видов научной деятельности: фундаментальных исследований (на уровне 15% от общего объема финансирования), прикладных исследований (25%) и разработок (60%). И контролировать расход денег. Сейчас половина бюджетных средств на науку (кроме базового финансирования институтов, а также мизерных расходов на госпрограммы и госзаказ) распыляется между 44 распорядителями и совсем не контролируется научными организациями.

Виталий Харченко пессимистически замечает: «Всякие попытки реформирования науки отдельно от государства и НАН Украины, отдельно от всей науки приведут к полному разрушению и НАН, и науки. Как бы этим все и не закончилось. Скажут, например, так: много ученых не работает, давайте их уволим. Будут ли оставшиеся получать от этого больше заработной платы, станет ли легче с литературой, информационным обеспечением в целом, оборудованием, химикатами, кадрами?».

В нынешнем году никакие изменения науке не грозят. Денег из бюджета точно не добавят. А реформаторские законопроекты в результате долгих обсуждений и поиска компромиссов в лучшем случае начнут появляться в следующем году.

Мнения

Николай Картель, член-корреспондент НАН Украины, заместитель директора Института сорбции и проблем эндоэкологии НАНУ:

— Государству надо хотя бы для начала выполнять Закон о науке, где обозначен минимальный объем финансирования на науку раза в 3-4 выше, чем предусмотрено в Госбюджете. Кроме того, необходима долговременная государственная программа модернизации и обновления оборудования, приборов, крупной исследовательской базы.

Владимир Кузнецов, доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии НАНУ:

— Деньги следует давать не на науку вообще, а конкретным научным сотрудникам и их творческим группам — за конкретные научные результаты, выполненные на мировом уровне и опубликованные в престижных зарубежных изданиях (материалах международных конференций, ведущих зарубежных журналах и издательствах). Почему в зарубежных? Как свидетельствует появление многочисленной рати остепененных чиновников (кандидатов, докторов наук, профессоров и даже трижды академиков от общественных наук), отечественные академические институты, советы по защитам, ВАК и издания в настоящее время не в состоянии производить объективную селекцию и экспертизу выполняемых в НАНУ и публикуемых под ее грифами трудов.

Дмитрий Говорун, доктор биологических наук, профессор, заместитель директора по научной работе Института молекулярной биологии и генетики НАНУ:

— Государство должно поставить фундаментальную (подчеркиваю — фундаментальную) науку на свое обеспечение, состоящее из двух частей — постоянной, которой должно хватать на зарплату, коммунальные расходы и приобретение самого необходимого оборудования, и переменной, в качестве которой должны выступать как отечественные (их количество и объем должны быть существенно увеличены), так и зарубежные гранты. Государство также должно интенсивно поощрять благотворительную деятельность, направленную на поддержание и развитие национальной фундаментальной науки.

Сергей Ярмолюк, кандидат биологических наук, ведущий научный сотрудник Института молекулярной биологии и генетики НАНУ:

— Государство должно отказаться от финансирования прикладных тем, таких, как, например, электросварка. Такие направления должны оплачивать коммерческие фирмы. Эффективность государственного финансирования прикладных тем приближается к нулю. Институт электросварки известен среди киевлян не своими научными достижениями, а мастерскими, где хорошо сваривают детали к автомобилям. Государство должно финансировать только фундаментальные исследования с перспективными прикладными результатами, и если такие результаты появятся, то они должны передаваться бесплатно национальным коммерческим структурам для внедрения в производство.

Андрей Сибирный, доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент НАНУ, директор Института биологии клетки НАНУ:

— Нужно финансирование увеличить, но давать не всем и распределять в основном не по министерствам и ведомствам (на поддержание системы жизнеобеспечения НАН Украины и некоторых других «научных» ведомств), а на научные программы, которые выделяют деньги на конкурсной основе на выполнение тех или иных проектов.

Александр Габович, доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Института физики НАНУ:

— Без перестройки увеличивать финансирование — это кормить бездельников. До плебса деньги не дойдут.

Распределение научных организаций по секторам

Источник: Государственный комитет статистики Украины

Распределение машин и оборудования научных организаций по сроку эксплуатации

Источник: Государственный комитет статистики Украины  

Полный текст статьи в PDF формате

В научных кругах открытых противников реформ нет. Больше спорят о том, что надо реформировать — всю науку или только Национальную академию наук

Государство должно содержать фундаментальную науку. Иначе говоря, «законсервировать» ее — такой выход обсуждается чаще всего, но науку он не спасет.

Спрос на научные знания создает промышленность, но украинский капитал все еще не вкладывает средства в заводскую науку. Говорят, что вновь созданные научные центры при фирмах питаются за счет государственных средств. Они привлекают людей из академических и отраслевых институтов, а те используют лаборатории, а часто и наработки этих институтов… НАНУ, сетует академик Ярослав Яцкив, вынуждена с ущербом для себя выполнять не присущие ей функции внедрения разработок и инновационной деятельности.

Сергей Ярмолюк, кандидат биологических наук, ведущий научный сотрудник Института молекулярной биологии и генетики НАНУ, считает: «Академия должна заниматься только фундаментальными исследованиями. Из ее состава нужно вывести все прикладные институты. Их можно бесплатно передать коммерческим структурам как исследовательские (R&D) подразделения. Нужно также вывести прикладные отделы из институтов, занимающихся фундаментальными исследованиями. Следует передать фирмам также все опытные предприятия НАНУ».

По мнению профессора, члена-корреспондента НАНУ, заместителя директора Института биоорганической химии и нефтехимии НАНУ Григория Ковтуна, спрос на фундаментальные знания можно создать путем развития малого научного предпринимательства. Практически все крупные компании мира на старте были малыми научно-производственными посредниками. Профессор предлагает государству реформировать научные институты, сформировав на их основе научно-инновационные комплексы. В таком случае, не разваливая научные коллективы, вокруг них можно создать фирмы, реализующие знания на практике.

Доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент НАНУ, директор Института биологии клетки НАНУ Андрей Сибирный убежден в том, что «реформировать следует весь научно-технический комплекс страны, включая НАНУ, отраслевые академии, вузовскую науку. Реформировать только НАНУ не получится, и будет, в лучшем случае, полумерой. Заниматься реформированием должен специально созданный государственный орган, подчиняемый напрямую Президенту Украины либо премьер-министру. Конечно, НАНУ должна предложить свое видение пути реформ. Считаю, что упомянутый орган по реформированию науки должен в основном включать только ученых, которые сами работают на хорошем международном уровне. В основном это будут сотрудники НАНУ. Можно пригласить в качестве консультантов специалистов из-за рубежа: ЕС, США, Польши, России. Сама НАНУ не сможет себя реформировать в силу ряда обстоятельств. Например, многие члены академии не являются активно действующими учеными в силу возраста или других причин и т. д.».

Профессор Ковтун уверяет, что, когда появится спрос на фундаментальные знания, возникнут научные фонды (не только государственные), и цивилизованно сам собой решится вопрос, кому, в каком возрасте и как управлять наукой в стране.

К вопросу о геронтократии

Петр Стрижак, доктор химических наук, старший научный сотрудник Института физической химии НАНУ одной из основных проблем академии называет старение: «Сейчас численность молодых ученых в системе НАНУ уже ниже критической. Я уверен, что если в ближайшие год-два не предпринять экстренных мер по привлечению молодежи в науку, то через 10-20 лет Нацакадемия будет иметь огромные кадровые проблемы».

Но для исправления ситуации ничего не делается. Артем Борискин из Института радиофизики и электроники НАНУ вспоминает: «В 2003 году, пользуясь визитом в наш институт делегации из НАНУ (во главе с Патоном и Семиноженко), я подготовил и передал им лично в руки ряд предложений по улучшению условий работы и существования молодежи в рамках академии, а в мае 2004-го подал на конкурс проектов Президента Украины для талантливой молодежи проект «Осередок підтримки та координації взаємодії молодих науковців». Результаты должны были быть объявлены в августе прошлого года, но до сих пор о его судьбе мне ничего не известно».

Как заметил научный сотрудник Института математики НАНУ, пожелавший сохранить анонимность и выступающий от имени неформальной группы «За европейские стандарты в украинской науке», с 60-х годов прошлого века, когда Академию наук возглавил Борис Патон, методы и стиль работы, формы отчетности и методы оценки результатов научно-исследовательских работ остаются на уровне эпохи развитого социализма. По его словам, в соответствии с уставом НАНУ ею руководят только ее члены (70-80-летние академики и члены-корреспонденты), которые сами себя избирают, назначают на должности, выбирают свои приоритеты научных исследований (НИР).

В таких условиях простое увеличение бюджетного финансирования даже в несколько раз без кардинальных изменений в принципах распределения средств и оценки уровня и качества результатов НИР не приведет к повышению уровня фундаментальной науки.

Дело в деньгах

По словам члена-корреспондента НАНУ, директора Института теоретической физики НАНУ Анатолия Загороднего и академика НАНУ, завотделом того же института Вадима Локтева, у ученых с аппаратом академии могут возникать трения, но они касаются не собственно науки, а ее обеспечения и содержания институтов. Главный конфликт — это неудовлетворенность иногда крайне ограниченным финансированием.

«На самом деле средств едва хватает на оплату труда и коммунальных услуг, — утверждает Александр Габович, доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Института физики НАНУ. — Дополнительные проекты сводятся к тому, что за то же самое платится тем же самым. При этом делается иногда так: начальник в институте А берет исполнителем начальника в институте Б и наоборот, так что они получают деньги за два проекта. Отсюда наращивание пенсий и т. д. Работники президиума часто входят как соисполнители в эти темы, финансируемые исходя из очень ограниченных по величине средств. За это они лоббируют прохождение именно этих проектов. Наличие академика в проекте — это плюс. Мало того, что он ни за что (то есть за звание, присвоенное коллегами) получает госстипендию, не облагаемую налогом (в каких странах существует такой обычай?), так он еще и львиную долю из проектов берет себе. Справедливый конкурс в рамках неэффективной системы, когда оценивающий принимает участие в конкурсе, невозможен».

НАНУ, как отмечает Сергей Ярмолюк, — это замкнутая и самодостаточная система, которая сама распределяет средства для придуманных ею научных тем и сама контролирует эффективность их выполнения.

Доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии НАНУ Владимир Кузнецов вспоминает: «Предпринятые мною в начале 90-х годов попытки получить финансирование на предложенные мною научные проекты были отклонены. Как было мне заявлено — по причине отсутствия средств. С тех пор мои исследовательские проекты шесть раз выигрывали конкурсы на получение западных грантов и стипендий (США, Германия, Норвегия, Нидерланды), четыре раза западные источники финансировали мое участие в международных конференциях (Австрия, Германия, Франция), три раза те же источники спонсировали издание моей научной монографии и двух учебных пособий». «Конкурсы только в последнее время приобретают очертания реально выстроенной программы, — отмечает доктор биологических наук, заместитель директора Института биологии южных морей НАНУ Юрий Токарев. — Специального органа (комиссии, отдела, подразделения в президиуме), который бы реально отслеживал эффективность вложения средств в выполняемые программы, нет».

Справедливости ради заметим, что так считают не все ученые. «В НАНУ распределение средств понятно и прозрачно, — заявляет Николай Картель, член-корреспондент НАН Украины, заместитель директора Института сорбции и проблем эндоэкологии НАНУ. — Базовое бюджетное финансирование распределено пропорционально удельному весу соответствующих отделений, в отделениях — пропорционально вкладу и сложившейся численности институтов. Следить за расходованием средств — практически нет смысла. Во-первых, потому, что до 80-90% средств — это финансирование заработной платы, а во-вторых, за этим следит районное казначейство, которое не дает вольно распоряжаться фондами по статьям расходов, даже если иногда и необходимо перераспределить плановое финансирование по ходу дела».

Еще категоричнее высказывается Петр Стрижак: «Система распределения финансовых средств и прохождение конкурсов в Национальной академии наук максимально приближено к западным стандартам с учетом отечественного законодательства и наших исторических советских корней. Я был бы только счастлив, если бы министерства и ведомства Украины в своей работе приблизились бы к тому, как в НАНУ следят за эффективностью как расходования средств, так и самих научных работ».

  Томенко не прав

По-разному смотрят ученые и на реформирование структуры НАНУ. Одних она целиком устраивает, например, Николая Картеля и Андрея Сибирного. Другие предлагают самые различные пути реформирования, вплоть до ликвидации. Впрочем, этот радикальный вариант (так, кстати, поступила Грузия) как бы полушутя предложил чиновник — вице-премьер Николай Томенко.

Довольно широкий круг украинских ученых отстаивает идею: привести статус НАНУ к статусу соответствующих учреждений европейских стран, где академики и члены-корреспонденты — это члены общественной научной организации, а не государственной, как у нас, с полагающейся дополнительной оплатой. При этом НАНУ предлагается сохранить как основной государственный центр фундаментальной науки. Тот же Томенко, уже серьезно, предлагал «идти по европейскому пути» и академические институты передавать университетам. «Инвестгазета» поинтересовалась мнением ученых, и многие из них, не сговариваясь, заявили одними и теми же словами: «Ни в коем случае!»

Доктор биологических наук, профессор, заместитель директора по научной работе Института молекулярной биологии и генетики НАНУ Дмитрий Говорун рассказал, что при вузах уже когда-то создавались довольно мощные научно-исследовательские центры, но они развалились. Петр Стрижак уверен: «Это полностью разрушит систему НАНУ и кардинально ухудшит как фундаментальную науку в Нацакадемии, так и преподавание в вузах. Лично мне никто не мешает преподавать в вузе и заниматься научной работой в НАНУ».

«Наши университеты, несмотря на пропагандируемые ими мнения об их исследовательском характере, в основном таковыми не являются, — заявляет Владимир Кузнецов. — В рейтинге четырехсот лучших университетов мира нет ни одного украинского. Кстати, хваленый Московский государственный университет занимает место всего лишь во второй половине второй сотни. Присоединение институтов НАНУ к университетам будет означать вначале дальнейшее снижение уровня научных исследований, а затем и их прекращение. Разумной альтернативой представляется использование творческого потенциала академической науки для преподавания, отбора и обучения научной смены».

«Наука в США делается в исследовательских университетах — по сути, наших академических институтах. Нагрузка у преподавателей там минимальна, и они могут значительное время посвящать исследовательской работе. Целесообразнее было бы уменьшить нагрузку преподавателей в наших вузах и привлечь к преподаванию там академических ученых, одновременно предоставив возможность работать в академических лабораториях студентам вузов, а также преподавателям», — предлагает Виталий Харченко, ведущий научный сотрудник, заместитель директора по научной работе Института зоологии им. Шмальгаузена НАНУ.

Распределение расходов в фундаментальной науке, %

Источник: Национальная академия наук Украины

Полный текст статьи в PDF формате

Подбор информации: А. Борискин